3. Code units of internal speech. Theory N.I. Zhinkin on special codes of internal speech

Conceptual position L.S. Vygotsky (1934) and the Academy of Sciences. Sokolov (1968) on the presence of verbal and non-verbal components in the “language” of inner speech was reflected and developed in N.I. Zhinkin about special codes of internal speech (76, 79, 81, etc.).

The problem of the correlation of thinking and language as a means of performing speech activity was first considered in detail by N.I. Zhinkin in his well-known work "On code transitions in internal speech" (76). The author points out that the concept of complete coincidence of language and thinking was not actually confirmed, since "the structure of judgment as a unit of thinking does not coincide with the structure of a sentence as a unit of language" (76, p. 27). As a result, the problem of the relationship between thinking and language continued to remain unresolved. To solve the problem I.I. Zhinkin proposed to involve the extralinguistic area by defining the thinking process as a psychological phenomenon, to investigate the form in which a thought originates in a person and how it is realized in speech (76, 78).

In his concept N.I. Zhinkin as a base uses the category-concept "code". According to N.I. Zhinkin, “code can be called a sign system of notation. From this point of view, language is code. ” But the code can also be considered a “system of material signals” in which language can be implemented (signals of audible, visible, tangible, speech motor). From this point of view, the transition from one code to another is possible. Studying the codes for the implementation of a natural language (speech motor, speech-hearing, phonemic, morphemic, verbal, etc.), [141] N.I. Zhinkin set the goal of his research “in the cycle of code transitions ... to find the most obscure, the most elusive link - human thought, inner speech” (76, p. 23). Experimental studies of the author were aimed at deciding whether "thinking is realized only in the speech motor code or there is another code that is not directly related to the forms of the natural language" (ibid., P. 27). To this end, N.I. Zhinkin used the method of central speech interference, which allows braking speech movements in the process of internal speech, which, in the author's opinion, is the “central link” in the processing of verbal messages and the area of ​​code transitions. The results of the experiment confirmed his hypothesis about the possibility of non-verbal thinking, in cases when there is a transition from a linguistic to a special code of internal speech, called by the author “subject-schematic code” (76).

N.I. Zhinkin characterizes this code (“the code of images and schemes”) as unpronounced, in which there are no material signs of the words of a natural language and where the signified is at the same time a sign. Such subject code, according to N.I. Zhinkin, is a universal language through which translations of the contents of speech into all other languages ​​are possible. The author comes to the conclusion that “the language of inner speech is free from redundancy inherent in all natural languages,” in inner speech, semantic connections are “objective rather than formal” (they are displayed as images-representations, not a linguistic sign). Thus, the mechanism of human thinking is implemented in two opposing dynamic links - the subject-pictorial code (internal speech) and the speech motor code (external expressive speech). The use of natural language, according to N.I. Zhinkin, it is possible only through the phase of inner speech: “Without a pictorial language of inner speech, no natural language would be possible, but even without a natural language, the activity of inner speech is meaningless” (76, p. 36). The author defines the process of thinking as a complex interaction of an internal, subjective language and a natural, objective.

Proposed N.I. Zhinkin's theoretical concept of the mechanisms of internal speech found its continuation in his latest work, “Speech as a conductor of information” (1982).

The subject of research in it is the problem of interaction between the three codes, formed under the influence of communication needs into a single self-regulating system - language, speech, intelligence, the structure of the central link of this interaction - internal speech, as well as how this system develops in ontogenesis. N.I. Zhinkin notes that things and events that a person perceives represent some kind of real integrity, accessible to cognition in the interaction of sensory devices. Even before the appearance of speech, a small person sees things, moves among them, listens and perceives - in a word, accumulates in memory the sensory information that goes to the analyzers. This is a subjective experience, insufficient for beneficial effects on the surrounding reality. That is why a person should form verbal communication, which is an essential property of human intelligence and its need. Language and speech are controlled by the intellect. But intelligence, as N.I. Zhinkina, "does not understand speech." He develops concepts, judgments, draws conclusions and conclusions in order to reflect reality. All these operations do not depend on what language the person speaks. Intellect reserves only the most general speech management function: it encodes information. “The juxtaposition of discrete language codes to“ languages ​​of intellect ”gave rise to a mixed code — internal speech, which should be considered as a universal subject code, which became an intermediary not only between language and intelligence, between oral and written speech, but also between national languages” (81, p. 18). Internal speech, according to N.I. Zhinkin, “does not possess a set of standard grammatical rules and even an alphabet of vocabulary. It is neither strictly discrete nor fully analog. It may appear ... spatial patterns, visual representations, intonation echoes, individual words, etc. "(ibid., P. 92). This subjective language is not recognized by the speaker, it is an intermediary language, with the participation of which the idea is translated into a public language. Internal speech can use any sensory signs, and mainly those that memory produces, depending on the conditions of capturing objects, their connections and relationships, including the diagrams of these relations. All analyzers are “encountered” in this language field — visual, auditory, motor, etc. (81, p. 143). Thus, N.I. In this work, Zhinkin defines the code of internal speech more broadly: not as a purely object-schematic code, but as a “mixed” - object-schematic and language code, including along with images-representations and separate (in some cases, transformed, transformed) elements language code. This completely removes the "contradictions" in the interpretation of units of inner speech between the theoretical concept of the author and the "basic" theory of inner speech L. S. Vygotsky, and also brings together the theoretical positions of N.I. Zhinkina with scientific views A.A. Leontyeva, T.V. Akhutina, T.N. Ushakova and other researchers (12, 118, 224).

According to the theory N.I. Zhinkin, in the course of “speech ontogenesis” in humans, two languages ​​are formed: external, communicative, and internal, “silent”. In the internal language, the “sensory continuum” of the surrounding reality is displayed. “Sensory” (sensory perception) and the intellect work together, “from the sensory begins the entrance to the intellect, and from the intellect through language and it comes the output of information about reality for others to understand it” (81, p. 123). In this connection, N.I. Zhinkin introduces into the “scientific appeal” the category-concept “universal subject code” (code of the Criminal Procedure Code), which he defines as “the junction of speech and intelligence”. Here, in internal speech, on the basis of activating the code of the Criminal Procedure Code and the mixed figurative and subject code and language code and “the translation of thought into the language of man” is accomplished. According to N.I. Zhinkin, the universal subject code has developed in the experience of generations, its rules are common and the same for all people, which ensures the "translatability" of speech activity from one language to another. This code is a system of “logical rules” of display in the human mind (through internal speech) of the surrounding reality, the rules on the basis of which semantic connections arise, which are then displayed in the speech statements of external speech (79, 81).

According to the theory N.I. Zhinkin, internal speech not only paves the way from intellect to reality, but also serves as a “bridge” that provides mutual understanding of people in the process of communication, because in its mixed subject code there is a transformation of the directly conceivable content of reality into speech signs and vice versa. In other words, internal speech (and above all the code of the Criminal Procedure Code) is “the language of the governor that regulates not only the“ silent ”movements of one’s own body, but also plans for communication with a partner” (81, p. 120). Unfortunately, the scientific concept of N.I. Zhinkin about the universal subject code of internal speech in the work “Speech as a conductor of information” (published several years after the departure of this remarkable scientist) is presented in its original form, in the form of a working hypothesis. Meanwhile, the profound scientific view of the problem of the “phenomenon” of inner speech as a “tool” of human thinking presented in this book, a scientifically based interpretation of speech activity as an activity in the true sense of verbal thinking are of fundamental importance from the point of view of further prospects for the development of psycholinguistics (as in theoretical and applied aspect). In this regard, we will dwell in more detail on the psycholinguistic interpretation of units of the universal objective code of internal speech, defined by N.I. Zhinkin as an independent subject of scientific research.

Let's start with one of the “base” - identification codes, namely with the code:

(I) Ob. - N (“object” - “nomen” / name, name / object). This code defines the following peculiarity of “objective” perception: a person who has sufficiently mastered speech activity (and, consequently, signs of a language), always perceives and identifies (“recognizes”) any object (object, phenomenon) consciously; identification of the object occurs not only on the basis of the correlation of the perceived with the sensory image - the “standard” of the given object stored in the memory, but also on the basis of the simultaneous updating of its “name” (verbal designation).

In perceptual human activity, the “base” code Ob is used. - Stand. Ob. (“Sensually perceived” object is the reference image of the object), which is probably present in the perceptual “analytical” mental activity of animals. However, in humans, unlike animals, it is not used “selectively,” apart from the CPC code indicated above. [142] The mental “designation” of the perceived subject (even if the corresponding word mark is not reproduced in internal speech, that is, the object, as Vygotsky expressed it, is simply “thought by man”) fundamentally distinguishes human perceptual activity from the process of perception in higher animals , turning it into a mental activity of a much higher order. A language mark (in this case “nomen”), even if not reproduced in the Criminal Procedure Code in full language form and included in the subject generalized image-representation, has “meaning” and, therefore, not “formally”, “photographically”, but generally reflects the sensually perceived subject. The meaning of a word as a sign of a language (as it was shown in the previous sections of this manual) incorporates a reflection of the most essential features, properties of the designated object; it also denotes the subject category to which the subject belongs; it finally includes the whole “semantic field”, the entire potential system of relations and relations of the designated object with other objects of the surrounding reality. Accordingly, with the “conscious” perception of the object, the image-concept of this object is actualized (partially or completely) with its name, and the object itself is immediately included in the spatial-conceptual, temporal, cause-effect “grid of coordinates” of the specifically human perception of the surrounding objective world. Thus, if in animals the process of identifying a perceived subject implies the actualization of the previous sensory experience (based on interaction with this subject), then in humans this perceptual thought process implies the actualization, in addition to the sensual, incommensurably richer “social experience” of people interacting with the subject around them world, experience, "fixed" in the "semantic" signs of language.

Of course, the process of mental analysis of the perceived subject and its inclusion in the system of interdisciplinary relations and relations is not limited to its identification (“recognition”) in the form of “nomination”. This process is much more complex, and it is based on the use of other codes of the CPC. We give some of them.

(Ii) Ob. - Ad. (1 + n) [143] (“object” is a feature / property of an object). This code characterizes the following peculiarity of specifically human perception: any object (phenomenon) of the surrounding reality is never perceived in “separation” from its most essential feature (or several important characteristics, properties, qualities) that are distinguished (“recognized”) simultaneously with the identification (identification) of the subject. The data of such purposeful and differentiated perception are displayed and “fixed” in the internal speech by means of the code indicated above.

On the basis of identifying the main, most essential features of a subject, a person very quickly (sometimes in the shortest period of time) “comes out” to determine its functional purpose and an identifiable subject is further analyzed based on the use of code:

(Iii) Ob. - Fn. (1 + n). Thus, any perceived object (object, phenomenon) in the “context” of differentiated perception is finally identified with regard to its main functions (or applied to a phenomenon — its main specific manifestations). So, for example, a door as an object of perception is identified and perceived by us as an object dividing between two spatial continines or as an entrance to a room, building, etc. analysis of the properties and qualities of the subject is carried out on the basis of its main function: “close - open the“ passage ”from one spatial location of the subject of the action to another.

One of the most important specific features of the perceptual activity of a person mediated by the process of thinking is that any object of the objective world around us is perceived by a person not “in isolation”; he does not “isolate” (in any case, completely) from the system of interdisciplinary connections and relations, so that later (having already been identified) be included in the “framework” of these relations. Any object is perceived and analyzed by a person immediately in the "context" of a holistic objective situation or any of its component parts. In other words, a conscious, differentiated perception of an object is carried out by a person simultaneously with the release within the framework of the perceived objective situation of other objects “associated” with the given, directly with him “congruent” (for example, within the same spatial continuum). So, for example, the same door between rooms is perceived by us in the general spatial continuum of this room and “correlates” with other objects around it.

Such a variant of analyzing the data of differentiated perception in the internal human speech and thought activity can be displayed by the following code: (IV) Оb1 - Оb.2 (1 + + n) - the code of "object-object correlations" or, differently, the code defining the nature of interaction analyzed object with other objects. This common code can be implemented in internal speech in various ways, depending on the nature of the displayed interdisciplinary connections and relationships. Among these variants of the main code, you can specify the following:

(a) Ob. j ** Ob.2 (1 + n) (code of “object-object interactions”, including interactions of a “physical” nature); its options are: Och -> Ob.2 (1 + „h (code indicating the effect of this object on others) and Ob.j <- Ob.2 (1 + n) (this object is affected);

If one of the interacting objects of the perceived subject situation is identified by us (based on the analysis of its main features) as a living being capable of carrying out purposeful activity, then its further analysis is carried out using the “new” CPC code:

(V) S - Ob. (1 + p) (code of "subject-object relations");

При этом во внутренней речемыслительной деятельности происходит мгновенный переход от одного кода к другому: ОЬч – Ob.2 – s – Ob.

Этот «последующий» анализ предмета уже как «субъекта действия» в свою очередь включает: определение способа воздействия субъекта на объект (то есть идентификация самого действия субъекта), которое во внутренней речи отображается кодом: S – Р («субъект» – «предикат») /или – в другой интерпретации: Ag. – Act. («агенс» – «действие»); определение характера воздействия (того, как действие субъекта влияет на данный объект), отображает код: Р —? Ob. На основе «соединения» этих двух кодов создается общий «базовый» код отображения «субъектно-объектных» отношений:

(VI) S – Р – Ob., который полностью соответствует широко известной из многих научных работ по структурной лингвистике и психолингвистике (12, 13, 227 и др.) схеме, отображающей «структурно-семантические элементы» «базовой» модели предложения (отдельного речевого высказывания). Этот код УПК выступает как универсальный кодовый элемент для отображения всех вариантов субъектно-объектных отношений в контексте любой предметно-событийной ситуации, возникающей в рамках того или иного события окружающей нас действительности. В зависимости от специфических особенностей отображаемого в речи фрагмента окружающего нас мира этот «базовый» вариант кода может варьироваться в достаточно широких пределах (использоваться в сокращенном или развернутом, «детализированном» виде, в «инверсионном» варианте и т. д.); характер его возможных «трансформаций», на наш взгляд, достаточно полно отображается моделями преобразования («трансформации») семантико-синтаксической структуры «исходной» грамматической конструкции предложения, представленными в концепции «трансформационной грамматики» Н. Хомского (238 и др.).

Таким образом, воспринимаемый объект, если он выступает как активное «действующее лицо», т. е. как «субъект действия», анализируется нами в рамках общей предметно-событийной ситуации, центральным звеном («центром») которой и является. Вариант такого, более детального анализа предметно-событийной ситуации может быть отображен следующим вариантом предметно-схемного кода:

где Ad. – элемент кода, характеризующий предмет, объект и само действие; PL, Т и Inst. – элементы, отображающие место, время и способ (средства) осуществления действия.

Если предметно-событийная ситуация должна быть отображена в речевом сообщении, развернутый «субъектно-объектный» код используется как инструмент внутреннего программирования речевого высказывания (РВ). На этапе лексико-грамматического структурирования процесса порождения РВ элементы смысловой программы («смысловые звенья»), соответствующие «смысловым узлам» кода УПК на приведенной выше схеме, обозначаются языковыми знаками (словами и целыми словосочетаниями) внешней речи. Пространственная схема элементов кода может также претерпевать изменения в зависимости от выбранной модели синтаксической конструкции предложения и способа актуального членения высказывания. Таким образом, указанный общий «субъектно-объектный» код УПК может рассматриваться в качестве центрального звена, связующего процессы внутренней и внешней речи и обеспечивающего переход от внутреннего субъективного («семантического») кода, определяющего содержание и структуру речевого высказывания, на код языка внешней речи. Представленными выше вариантами, конечно, не исчерпывается многообразие элементов универсального предметного кода.[144]Достаточно разнообразные по своему характеру условно-наглядные схемы, используемые учеными-психолингвистами для отображения процесса внутреннего программирования речевых высказываний, в частности, схемы «глубинной» синтаксической структуры» предложения, «первичной семантической записи» и «денотативной схемы» высказывания, «дерева (смысловых) отношений» (133, 147, 227), на наш взгляд, могут рассматриваться и как «графические» варианты кодов УПК.

Как отмечалось выше, коды УПК отображают способы специфически человеческого восприятия и анализа окружающего мира. Однако эти коды вовсе не представляют собой простое, «формальное» отображение способов познавательной деятельности (в форме каких-то искусственно созданных условно-наглядных схем, используемых учеными для анализа перцептивной деятельности человека). Эти коды являются обязательными компонентами внутренней речемыслительной деятельности человека, поскольку именно с ее помощью осуществляется прием и переработка данных чувственного восприятия, их анализ и обобщение. Исходя из этого, к числу основных задач коррекционной педагогической работы относится целенаправленное формирование у обучающихся универсальных способов перцептивного восприятия окружающего предметного мира, навыков дифференцированного анализа каждого воспринимаемого объекта окружающей действительности (на основе использования сначала внешней развернутой, а затем и внутренней речи), формирование самой внутренней речи путем развития и совершенствования внешней – «описательно-оценочной» и «анализирующей» речи (монолог-описание, рассуждение, монолог-умозаключение и т. д.).

Внутренняя речь занимает центральное место и в речевой деятельности как средстве общения. Без внутренней речи нет внешней речи. Еще Л.С. Выготский указывал на то, что «говорение требует перехода из внутреннего плана во внешний, а понимание предполагает обратное движение – от внешнего плана речи к внутреннему» (45, с. 313). Внутренняя речь, согласно Л.С. Выготскому, играет роль «мысленного черновика» при письме и устной речи, причем «переход от внутренней речи к внешней представляет собой не прямой перевод с одного языка на другой... не простую вокализацию внутренней речи, а переструктурирование речи» (там же, 353). Прямой переход от мысли к слову невозможен, поскольку «то, что в мысли содержится симультанно, в речи развертывается сукцессивно» (там же, с. 356). Этот переход от мысли к слову, как уже было сказано ранее, происходит именно с помощью внутренней речи.

Роль внутренней речи в процессе порождения и понимания внешнего речевого высказывания исследовалась в работах А. Р. Лурии, А.А. Leontyeva, N.I. Жинкина и других отечественных исследователей.

A.R. Лурия определял процесс формирования речевого высказывания как «психологический путь от мысли через внутреннюю схему высказывания и внутреннюю речь к развернутой внешней речи» (146, с. 187). Процесс восприятия и понимания речевого высказывания, по А.Р. Лурии, «начинается с восприятия развернутой речи собеседника и через ряд ступеней переходит к выделению существенной мысли, а затем и всего смысла воспринимаемого высказывания» (там же, с. 187).

На каком-то этапе порождения речевого высказывания оно (высказывание) формируется во внутренней речи. A.R. Лурия считает, что таковым является этап превращения первичной «семантической записи» (или «симультанной семантической схемы») в «сукцессивно развертывающееся, последовательно организованное речевое высказывание» (146, с. 195). На этом этапе внутренний смысл переводится в систему развернутых синтаксически организованных речевых значений. Этот сложный процесс перекодирования существенно нарушается, когда при некоторых мозговых поражениях страдает внутренняя речь и возникает т. н. динамическая афазия. При этом возникающий у человека исходный замысел не может перейти в плавное, синтаксически организованное речевое высказывание, а внешняя речь приобретает характер «телеграфного стиля».

Помимо развертывания исходной семантической схемы, на этапе внутренней речи, как указывает А.Р. Лурия, осуществляется постоянный контроль за протеканием всплывающих компонентов высказывания, а в сложных случаях – сознательный выбор нужных компонентов.

Необходимо отметить, что А.Р. Лурия считал внутреннюю речь обязательным этапом реализации монологической внешней речи, на котором при помощи своей внутренней речи человек формулирует замысел, определяет подбор формулировок и превращает их в дальнейшем во внешнее развернутое высказывание. Это подтверждается и тем, что формирование монологической речи в онтогенезе происходит в том же возрасте, что и формирование внутренней речи. В диалогической же речи внутриречевой этап, по мнению А. Р. Лурии, не является строго обязательным (148).

A.A.Leontiev singles out the following stages in the formation of the internal speech program of a utterance: (a) translating the perceptual data into a sequence of elements of the subject-schema code; (b) “attribution” (“attribution”) of certain features to the elements of a subject-schematic code (primary predication); (c) predication itself (a possible addition of the program with a “verbal component”); (d) the optional stage is the attribution of certain features of the utterance as a whole. On the basis of the internal speech program, the motor program of the utterance is composed through the operations of selecting and combining words by meaning and sound (118, 119).

Многие исследователи (Л.С. Выготский, АН. Соколов, Н.И. Жинкин и др.) подчеркивали особое значение внутриречевого звена в реализации письменной речи, исходя, в частности, из ее максимальной развернутости. Этому виду речевой деятельности просто необходим, по выражению Л. С. Выготского, «мысленный черновик». An. Соколов подчеркивает значение внутреннего проговаривания при составлении письменного текста: «При этом происходит упреждение предстоящего написания текста как в отношении нормативного согласования и управления с последующими словами, так и в отношении логической последовательности содержания» (205, с. 57). Очень важным фактором является интонационное членение текста во внутренней речи – как для «определения синтаксической структуры», так и «всего стиля текста». Особенно большое значение внутреннее проговаривание слов имеет при формировании навыков правописания русских орфограмм, не контролируемых орфографическими правилами (например, при усвоении правописания непроверяемых безударных гласных слова). В дальнейшем при развитии навыков письменной речи необходимость в послоговом проговаривании исчезает и появляется лишь при затруднениях.

Internal speech plays a huge role in speech processes of listening and reading. The perception and understanding of external speech is a process inverse to the process of speech generation; Inner speech is also central to the processing of verbal messages. The code by which a person encodes and decodes a voice message is the same. This is a universal subject code and mixed figurative language code. N.I. Жинкин представляет процесс приема речи как преобразование ее с помощью универсального предметного кода «в модель отрезка действительности». «Возникает денотат,[145] учет которого соответствует акту понимания» (81, с. 80). Отрезок текста понят, если возникший у принимающего денотат соответствует аналогичному денотату в замысле говорящего. Таким образом, принимаемый текст всегда переводится на внутреннюю речь, где и происходит идентификация денотата.

Слушающий, как отмечает Н.И. Жинкин, совершает двойную работу: он слышит передаваемый ему текст и вместе с тем производит его смысловое сжатие. То же делает говорящий в обратной операции – он составляет и «произносит» текст и в то же время развертывает его сжатый задуманный замысел.

Приведем полностью положение Н.И. Жинкина о роли внутренней речи в процессе понимания текста: «Во внутренней речи текст сжимается в концепт (представление), содержащий смысловой сгусток всего текстового отрезка. Концепт хранится в долговременной памяти и может быть восстановлен в словах, не совпадающих буквально с воспринятыми, но таких, в которых интегрирован тот же смысл, который содержался в лексическом интеграле полученного высказывания» (81, с. 84). Это в полной мере относится как к устной (слушание), так и к письменной (чтение) речи.

Таким образом, внутренняя речь играет важнейшую роль – роль центрального звена в процессе порождения и восприятия всех видов устной речи, т. е. активно участвует в акте коммуникации. Не случайно поэтому, что некоторые исследователи определяют внутреннюю речь как «главное средство опосредствования» всех остальных видов и форм речи (13, 95 и др.).

Знания, полученные при изучении «феномена» внутренней речи студентами – будущими коррекционными педагогами и психологами, имеют не только сугубо познавательное значение, они могут и должны максимально использоваться ими в процессе профессиональной деятельности.

Note the value of the data of theoretical and experimental study of internal speech for the methodological support of corrective speech therapy work, in particular, in the aspect of diagnosis and psychological and pedagogical correction of internal speech disorders in motor and sensory aphasia in adults, motor and sensory alalia in children. Some aphasiologists and speech therapists believe that there are no aphasias without internal speech disorders (13, 158, 244). Psychologists agree with them. So, A.N. Sokolov believes that violations of internal speech are noted in all more or less pronounced forms of aphasia. Patients suffering from aphasia better understand and remember what they read out loud, which indicates the crucial role of speech kinesthetic impulses when performing mental operations (205). Recovery work with such patients should be built on the basis of speech operations performed in loud speech with the subsequent transition to the internal performance of them to themselves. At the same time, “there is a kind of growth of the external speech operations scheme into the internal speech plan, on the basis of which the developed oral and written statements are carried out, as is always the case with the normal functioning of internal speech” (205, p. 54). The methodical technique presented essentially consists in the formation of an internal speech “anew” based on “newly reproduced” egocentric speech (49, 244).

The study of internal speech acquires undoubted importance for pedagogical practice in terms of developing a culture of oral and written speech among students - the accuracy of the expression of thought and the development of a style of speech. In particular, B.G. Ananyev (2 and others.). Theoretical knowledge on the problem of internal speech must be used in speech therapy practice. The formation of the inner speech of a child is the most important criterion for evaluating his speech, intellectual and cognitive development. Forming and developing the child's skills in a developed external, primarily monologic speech, the speech therapist contributes to the development of internal speech, which in turn gives a powerful impetus to the development of mental activity. That is why it is so important to pay attention to the formation of text retelling skills, the skills of drawing up detailed statements of various types (story from personal experience, story-description, storytelling with elements of creativity), first based on visual or verbal means, and then independently. Much attention “in context” of this work should be given to the formation of skills for the differentiated analysis of the subject of speech (one or another fragment of the surrounding reality), generalization of the data of this analysis using descriptive and evaluative speech, as well as the formation of planning skills and programming of speech statements.

The formation of the inner speech, and with it the mental actions of the child comes to the fore among the tasks of training and raising children with hearing and vision impairments. When “falling out” of the perception of one or even two analyzers on a depleted sensory base, it is unlikely “a universal human universal language possessing a universal objective code can be built” (81, p. 122). A deaf-blind child relies only on tactile and motor sensations, mainly on the fingers of his hands, but is able to learn first the dactile speech and then the Braille alphabet.

Thus, it is only through speech that the child learns about the world around him; he accumulates sensory information, by which he recognizes objects and phenomena of reality. “This is his internal language, what is usually called internal speech ... This is internal speech for one’s own orientation in reality, which is necessary for everyone to develop skills and acquire skills” (81, p. 123).