14.2 Possibilities of forensic psychological examination in civil cases

Currently, the main directions of development of forensic psychological examination in the field of civil proceedings are related to the solution of problems of justice in cases of the following categories:

- on recognition of transactions with the so-called defect of will (Article 177-179 of the Civil Code) as invalid, when deciding whether the will of the parties was violated, whether the parties to the transaction did not have the wrong idea of ​​its essence, whether the party acted under conditions of coercion and etc., it is impossible or extremely difficult without the use of special knowledge;

- on compensation for moral harm (art. 151 of the Civil Code) to establish the mental state of a person in the period following the traumatic event, the qualitative and dynamic characteristics of such a condition (depth, stamina, duration); values ​​and relations of the subject, the least resistant to psycho-traumatic effects, features that contribute to an increase in the depth and intensity of negative subjective experiences (sufferings), a causal relationship between a state, existing changes in mental activity and a psycho-traumatic event (actions of the harm-doer);

- on determining the place of residence of the child, the procedure for participation in the upbringing of a single resident parent, the expediency of adoption, deprivation or restriction of parental rights, restoration of parental rights, the establishment of custody and guardianship (art. 24, 65-67, 69, 72, 75, 76 , 146 SC) to establish the actual attitude and attachment of the child to each of the parents (or guardians), the influence of the state, personal qualities (individual psychological characteristics) of the parents, guardians, their actual attitude towards the child, parenting style I and other psychological factors on the comprehensive development of the child.

Since these areas are relatively new, it is timely to highlight the basics of the purpose and examination of these types.

1. Examination of cases of invalidation of transactions with evils of will. In the law, the category “vice of will” is included in the institution of transactions (CC) and the institution of marriage (UK). Both in one and the other branch of the law, a vice of will is considered as a generalizing category containing the conditions of invalidity of legal acts. The tendency to increase the proportion of disputes about invalidation of transactions with the defects of the will can be traced from both the judicial and the expert practice.

The concept of a defect of will unites a number of circumstances under which the vicious subjective side of a transaction may be. Transactions in this category may be invalidated if they are committed:

- a citizen, although capable, but in such a state when he was not able to understand the significance of his actions and direct them (Article 177 of the Civil Code);

- under the influence of a delusion that is of significant importance (article 178 of the Civil Code);

- under the influence of deception, violence, threat, malicious agreement of the representative of one side with the other side, the confluence of difficult circumstances (article 179 of the Civil Code).

The conditions of invalidity specified in the legislation have a psychological nature, since they are connected with the state of the subject, his idea of ​​the transaction, and the impact. In this regard, when they are established, the court may require special knowledge in the field of psychology. This need manifested itself in an increase in the number of examinations (psychological as well as complex psychological and psychiatric) appointed in these cases in order to establish whether the party to the transaction has psychological correlates of a defect of will.

The object of the examination is the mental activity of the subject of legal relations during the formation of his intention to complete the transaction, the expression (declaration) of this intention and the actual execution of the transaction. The study also focuses on the specifics of the situation of a controversial relationship, which refers to the entire period during which the relationship was carried out - from the moment the subject began to desire (intention) to somehow change his position (his rights) until the realization of this desire (the actual execution of the transaction ).

The purpose of the examination is to establish the circumstances relevant to the disputable legal relationship related to the ability of the subject of the transaction during the period related to its execution, to fully and consciously determine the goal and make a decision on its achievement, entailing a change in its legal relationship their actions to implement the decision.

The materialized sources of information are: the subject of the controversial relationship (a participant in a civil proceeding), case materials and materials attached to them containing information about the mental activity of the parties to the transaction, the nature of the transaction, its subject matter, conditions of detention, factual data about the situation of the controversial relationship.

The grounds for the appointment of a forensic psychological examination of this type are circumstances related to:

- sustainable personal characteristics of the participant in the process (parties to the transaction);

- age-specific psychological characteristics of the participant in the process (parties to the transaction);

- mental (emotional) state of the person in the period relating to the transaction;

- Unusual behavior of a person during the period of challenging his rights in court.

The reason for the appointment of a forensic psychological examination is justified doubts about the ability of the subject to correctly understand the essential elements of a transaction when committed, consciously make a decision and guide their actions in its implementation. Examination can be appointed at the task of an establishment facing court:

- the state of the person during the transaction;

- the influence of the existing state on the ability of a person to understand the significance of his actions and their consequences and direct them;

- the ability of the person during the transaction to correctly understand the essence of the transaction (the adequacy of the idea of ​​the transaction);

- the ability of the person during the transaction to freely decide on the change of their rights and obligations, as well as freely exercise control over the implementation of the decision.

In law and psychology, the term vice of the will is endowed with different characteristics. Direct transfer of the psychological meaning of the concept of "will" seems to be ineffective and inappropriate. Within the meaning of the law, the will of the agent of a transaction is synonymous with his desire, intention. In order to assist the court in resolving the dispute, establishing the presence or absence of a party of the defect of will, the psychological content of the phenomenon must be disclosed by experts. Therefore, a prerequisite is the definition of the forensic-psychological expert notion of willpower.

Taking into account the content of the phenomenon, the underlying laws, the conditions of occurrence and their legal significance, a defect of will (as an expert concept) is a subject of civil law relations (due to a special state, or misconception about the purpose of the activity, or restriction of freedom to make decisions a) violation of the ability for the free formation or free expression of one’s genuine desire, intention (conscious purpose), aimed at establishing, changing or terminating a certain ravootnosheniya.

Another term used by law and therefore requiring expert definition is delusion. Since the concept is appraisal-legal, the expert cannot establish the presence of a fallacy (despite the psychological nature of the phenomenon), cannot directly answer the question of whether the transaction was made under the influence of a fallacy, or whether there was a fallacy in the transaction. This is the prerogative of the court. As an expert, misconception is defined as a subject of a transaction arising from an inability to correctly perceive circumstances important for making a decision, or insufficient, invalidated or distorted data, inadequate understanding of the purpose of the transaction (the result of actions and consequences). Inadequate understanding of the purpose of the activity and the expected results of actions to change (including the establishment and termination) of legal relations is formed in the subject under the influence of external and (or) internal factors. The consequence of a misconception is a significant discrepancy between the resulting legal consequences and the expected ones.

Thus, an expert method can establish a psychological criterion of a defect of will, which in generalized form is the inability of a capable person to make a transaction to understand the meaning of their actions or direct them because of a particular state, or misconception of the purpose of the activity, or under the influence of external influence (violence , threats, confluence of difficult circumstances).

The tasks of the forensic psychological examination include the establishment of:

- the ability of a capable person at the conclusion of a transaction to understand the meaning of their actions;

- ability to manage their actions;

- mental state, which could significantly affect the consciousness and mental activity of the transaction subject;

- the impact of the mental state on the usefulness of the expression of will in the period relating to the transaction;

- adequacy (correctness) of the subject's idea of ​​the purpose of his activity;

- psychological factors that distort the idea of ​​the goal and the consequences of its achievement; personal significance for the subject of the circumstances in which the transaction was concluded (including the individual significance of violence, the threat and their consequences, life circumstances);

- the ability of the subject to counteract the mental pressure (coercion);

- the ability to see alternatives to the imposed way of action.

Taking into account the subject, object and tasks of the examination, as well as the legal significance of the answers to them, the following questions are recommended for the resolution of the examination of the will defect :

- was the citizen (party to the transaction) in the period relating to the execution of the transaction in such a mental (emotional) state when he was not able to understand the meaning of his actions or direct them?

- considering the features of the cognitive sphere, the state at the time of the transaction, the external conditions in which the decision was made, as well as the individual significance of the consequences of the transaction, did the citizen have an adequate (correct) idea of ​​the substance of the transaction?

- what factors influenced the formation of an inadequate (incorrect) idea of ​​the transaction?

- what impact did the threat (violence, confluence of difficult circumstances) have on the decision-making process about the transaction and its implementation; Was the ability to manage their actions limited?

- could a person during the period relating to the execution of the transaction be able to fully and consciously make a decision and direct their actions to implement it?

The criteria for peer review are as follows:

1) Lack of will due to a legally significant state. A legally significant state (in this category of cases) is considered a mental (emotional) state, which during the period related to the transaction, violated or limited the ability of the subject to understand the meaning of his actions or direct them. These states can also include conditions that have a disorganizing effect on mental activity (mental tension (stress), emotional arousal, frustration).

The main issue of forensic psychological examination is the question whether the person (party to the transaction) was in a period related to the transaction in a mental (emotional) state that violated (restricted) his ability to understand the meaning of his actions or direct them.

Mandatory features include: the presence of a condition that disorganizes mental activity; impaired awareness of the goal (misconception of the goal, reduced ability to predict the results of actions and their consequences, illogical goals, inconsistency between goals and genuine interests, metrizational orientation); violation of arbitrary regulation of activity (disorder of mediation of actions, control of actions).

Additional features include: adverse psychophysical condition (fatigue, lack of sleep, somatic illness, etc.), the presence of significant individual psychological characteristics; defects of the cognitive and / or emotional-volitional sphere; incomplete awareness (misunderstanding) of the incident (achieved goals, consequences), lack of understanding of changes in their rights (more often - their termination).

As an example, a posthumous complex forensic psychological and psychiatric examination of N., born in 1925, carried out by a court decision in a civil case on the suit of the son of the deceased to his widow for declaring an apartment donation contract, may be cited. From the case file it was known that the disputed apartment was presented to the deceased spouse in 1998. Earlier, in 1993, N. had bequeathed all his property to his son, the plaintiff in the case. In 1999, N. N. canceled his will. N. died in 2000. The plaintiff believed that due to his state of health, N. when making a deed of gift and canceling a will could not understand the significance of his actions and direct them.

The posthumous forensic psychiatric examination of the case established that N. had discovered an organic personality disorder, the severity of which was not specified, since he had not been examined by a psychiatrist. Therefore, it was not possible to answer the expert questions of the commission. It became known about the person under the examiner that he studied at a secondary school until 1942, then in 1942-1944. - In a military school, later served as commanding officer in a rifle division. Member of World War II, had awards. In 1945-1946 participated in the elimination of gangs of nationalists in Western Ukraine. After demobilization, he worked in senior positions in the national economy, served in the internal affairs bodies, graduated from the higher militia school, held senior executive positions, and completed his service as a major general. In the period of work he was a deputy, he had state awards. Since 1970, he lived in a disputed apartment, which since 1992 belonged to him on the right of personal property. He was married twice. From the first marriage had a son. Widowed, in 1992, he married P. Since 1987, he has a disability of group II on somatic illness.

Analysis of the case file showed that N. was an active, active, purposeful, and strong-willed person. According to the testimony of people who knew him well, he had a strong, “hard” character, was independent and firm in his decisions, demanding of himself and those around him. At the same time he was a kind, sympathetic person. He was the head of the family, in family relations was dominant. By nature, cheerful, "an avid hunter." Until the last days he led an active lifestyle, continued to go hunting and fishing, despite the unfavorable state of health. Intellectual safety of N. was confirmed by an analysis of his diary entries and letters.

The commission of experts of psychiatrists and psychologists concluded that N. did not suffer from any mental disorder during the periods of interest to the court, found signs of a psychoorganic syndrome (asthenic variant) in connection with "II-III degree mixed encephalopathy with right-sided hemiparesis complicated by hypertensive disease, coronary heart disease and diabetes. " The severity of asthenic disorder was limited to the neurological level and was combined with sharpening character traits and emotional lability. The indicated level of violations during the life of N. and in legally significant periods did not significantly affect volitional processes and the intellectual-mnestic sphere. In this regard, the experts came to the general conclusion that when drawing up the contract of donation and the abolition of the will, N. did not reveal signs of any condition that could deprive him of the ability to realize the significance of his actions and their consequences and direct them.

2) Lack of will due to misconception about the essential elements of the transaction (as a result of delusion, deception). Obligatory signs of the person’s inability to properly understand the essence of the transaction (goals achieved by it), to have an adequate idea of ​​the transaction are: incorrect reflection of external reality related to the formation of the idea of ​​the goal; inadequate understanding of the essential elements of the transaction; inconsistency of purpose with the real interests of the person, motivation. The additional features are: the presence of factors that violate the process of forming an idea of ​​the transaction; unfavorable psychophysical condition (overwork, lack of sleep, physical illness, etc.), the presence of significant individual psychological characteristics; дефекты познавательной и (или) эмоционально-волевой сферы; неполное осознание (недопонимание) случившегося (достигнутых целей, наступивших последствий), несоответствие наступивших юридических последствий ожидаемым. Проиллюстрируем вышесказанное примером из экспертной практики.

Гр-ка И., 1924 года рождения, в 2001 г. подала в суд иск о признании недействительным договора купли-продажи домовладения и доверенности. Из материалов дела стало известно, что указанное имущество истица унаследовала от своей дочери, умершей в 2000 г. Свидетельство о праве на наследство получено 11 мая 2001 г. На следующий день, 12 мая 2001 г. И. выдала доверенность на имя С, уполномочив последнюю представлять ее интересы, а также "продать за цену и на условиях по своему усмотрению" принадлежащее ей домовладение. 30 мая 2001 г. С, пользуясь данной доверенностью, продала имущество гр-ке Б. О том, что ее домовладение продано, И. узнала от внучки, которая заявила об ущемлении ее прав как наследницы своей матери, изначальной собственницы спорного домовладения.

На разрешение экспертизы были поставлены следующие вопросы:

- учитывая сложившуюся ситуацию (смерть единственной дочери), состояние здоровья, возраст, индивидуально-психологические особенности, находилась ли И. в период оформления доверенности на имя С. на право продажи принадлежащей ей части домовладения на условиях и за цену по усмотрению С. в психологическом состоянии, которое могло существенно повлиять на ее сознательную деятельность?

- учитывая психологическое состояние, в котором находилась И., могла ли она в полной мере понимать характер совершаемых действий, оценить их правовые, имущественные и иные последствия?

- какие индивидуально-психологические особенности И. могли существенно повлиять на ее поведение в период заключения сделки?

О гр-ке Г. стало известно следующее: образование шесть классов; разведена; участница Великой Отечественной войны. После войны работала швеей на фабрике, диспетчером в автоколонне. С 1978 г. инвалид III группы по общему заболеванию, с 1979 г. - на пенсии по возрасту. Проживала одна в собственном доме. Сфера межличностных контактов сужена (младшая сестра, соседка). Домашнюю работу выполняла с трудом. Постоянно беспокоили недомогание, слабость, головные боли, головокружения, повышенное артериальное давление, бессонница. Наблюдалась амбулаторно по месту жительства с диагнозом "церебральный атеросклероз II степени с гипертоническим синдромом. Ишемическая болезнь сердца, атеросклеротический кардиосклероз". После неожиданной смерти дочери от рака в 2000 г. самочувствие ухудшилось. Чаще стали возникать приступы гипертонии, сердечные боли, появилась слезливость, пессимистичность, раздражительная слабость. По характеру всегда была доброй, уступчивой, отзывчивой, неконфликтной. Тяжело переживает свое одиночество, жалуется на беспомощность. Смертью дочери была потрясена, с тех пор кроме утраты ни о чем не могла думать.

Проведенной по делу судебной психиатрической экспертизой было установлено, что И. каким-либо психическим расстройством не страдает, в связи с чем не была лишена способности осознавать значение своих действий и руководить ими.

Об обстоятельствах оформления доверенности стало известно, что С. - ее дальняя родственница, Б. - муж умершей дочери. Б. и С. привезли ее в другой город, где за ней ухаживала С., объяснили, что дом "перепишут" на нее, давали подписывать "какие-то бумаги"", "больше ничего не говорили". Не интересовалась, что происходит и почему не учитываются интересы внучки. Намерения продавать дом не имела. В настоящее время высказывает желание переехать жить в спорный дом, но говорит, что для этого нужно продать дом в Шахтах. Иных существенных препятствий не видит. КС. относится некритично, отзывается тепло, говорит, что во всем той доверяет. Знает, что настоящее положение дел по какой-то причине неблагоприятно для внучки, но изложить суть дела, выстроить логическую последовательность событий не способна. В вопросах практической жизни ориентируется поверхностно, навыки самообслуживания сохранены, уровень активности снижен.

В намерениях и действиях И. проявлялась противоречивость, непоследовательность: заверив внучку в том, что ее права будут соблюдены (согласно показаниям последней), И. вступила в права наследства на все наследственное имущество. Сделка не отражала истинных намерений И. Денег, вырученных от продажи домовладения, И. не получила и их не требовала.

При экспериментально-психологическом исследовании И. на первый план выступили такие особенности психической деятельности И., как замедленность мышления, снижение темпа и продуктивности психических процессов, объема и четкости восприятия, уровня обобщения и абстрагирования, трудности в установлении связей и отношений между понятиями, неустойчивость внимания, снижение объема памяти, астеничность, быстрая истощаемость, эмоционально-волевая неустойчивость, повышенная внушаемость, зависимость, пессимистичность.

Учитывая выявленные особенности познавательной сферы И., наличие затяжного стресса (в котором находилась в связи с утратой дочери) с депрессивной окраской настроения и фиксированностью на обусловленных возрастом, состоянием здоровья и тяжелыми жизненными обстоятельствами переживаниях, а также присущие И. повышенную внушаемость, податливость давлению, доверчивость и зависимость, эксперты пришли к заключению, что способность И. с необходимой глубиной и обстоятельностью обдумывать сложные проблемы и принимать взвешенные, продуманные решения, связанные с распоряжением имуществом, была недостаточной. То есть правильность отражения в сознании И. всех аспектов и последствий сделки (выдача доверенности) была искажена ввиду особенностей ее познавательной деятельности, состояния эмоционально-волевой сферы и внешних обстоятельств. И. не могла увидеть проблему в развернутой перспективе, обобщить все факты, учесть интересы всех сторон и свои собственные. При таких условиях могло иметь место несвободное принятие решения под непосредственным влиянием внешних условий либо сформироваться неправильное представление о сделке. В том и другом случае И. не могла в полной мере свободно и осознанно принять решение и реализовать его своими действиями.

Таким образом, было установлено, что И. при подписании доверенности не могла понимать значение совершаемых действий, оценивать и учитывать их правовые, имущественные и иные последствия, в связи с чем не могла принимать адекватное ситуации свободное решение о распоряжении имуществом и осуществлять его.

3) Порок ноли вследствие принуждения (насилия, угрозы, стечения тяжелых жизненных обстоятельств). Основная задача состоит в установлении наличия (отсутствия) влияния принуждения и степени этого влияния на решение совершить сделку. К обязательным признакам относятся: наличие состояния, дезорганизующего психическую деятельность на стадии принятия решения, высокая личностная значимость угрозы, жизненных обстоятельств (и их последствий), нарушение способности осознания и выбора альтернатив при принятии решения, нарушение свободы выбора. Дополнительные признаки: неблагоприятное психофизическое состояние (переутомление, недосыпание, соматическое заболевание и пр.), наличие значимых индивидуально-психологических особенностей; зависимость субъекта от агента воздействия (контрагента сделки, третьих лиц).

Примером может служить комплексная психолого-психиатрическая экспертиза в отношении Ч., 32 лет, истицы по гражданскому делу о признании недействительной сделки купли-продажи квартиры.

Из материалов дела стало известно, что спорная квартира была предоставлена Ч. по льготной очереди как молодому специалисту в 1986 г. В том же году она вышла замуж. В 1993 г. муж уговорил ее приватизировать квартиру с целью последующей ее продажи. Ей же по устной договоренности было предусмотрено отчуждение квартиры родственников, находившейся в г. Азове. Учитывая, что в Азове проживает ее мать, в городе имеется ряд детских лечебных учреждений, а ее сын страдает рядом хронических неизлечимых заболеваний и является инвалидом детства, Ч. согласилась на сделку.

В сентябре 1993 г. муж под угрозой расторжения брака и отказа в помощи по уходу за ребенком потребовал доверить распоряжение квартирой незнакомому ей П. Побоявшись остаться одна с больным ребенком, Ч. согласилась поехать к нотариусу, где подписала доверенность. О том, что ее квартира продана, истица узнала лишь в 1995 г., когда муж ушел от нее к другой женщине, а она решила вернуться в свою квартиру. Каких-либо денег за квартиру Ч. не получала, дата совершения сделки ей неизвестна. В результате она и ребенок были выселены, так как жилья в собственности не имеют. Ч. вынуждена проживать в воскресной школе при церкви. В судебном заседании истица к изложенным ею в исковом заявлении фактам добавила, что в указанный период она находилась в депрессии в связи со смертью новорожденного ребенка в 1990 г., по этому поводу лечилась у психиатра. Считает, что подписала доверенность под влиянием обмана. Кроме того, муж неоднократно бил ее. Насилие в семье со стороны мужа было подтверждено свидетельствами соседей и сослуживцев Ч.

Комиссия экспертов пришла к заключению, что Ч. каким-либо психическим расстройством не страдает и не страдала им в период приватизации квартиры и в момент выдачи доверенности на право продажи квартиры. Имевшиеся у нее признаки невротических расстройств не лишали ее способности понимать характер и значение своих действий или руководить ими. При этом Ч. не могла в полной мере руководить своими действиями, свобода формирования ее воли при принятии решения и выборе цели была предельно ограничена. Ч. являлась слабой личностью, выявляла заострение черт зависимости и подчиняемости. Наиболее принципиально важной, личностно значимой для Ч. сферой жизни являлась семья, в связи с чем угроза развода со стороны мужа носила для нее выраженный психотравмирующий характер. Повышенная внушаемость, тревожность, ранимость и восприимчивость Ч. к внешним воздействиям, ее отношение к мужу обусловливали восприятие этой угрозы в качестве реальной.

Кроме того, учет таких индивидуально-психологические особенностей Ч., как глубокая привязанность и эмоциональная зависимость от близких, слабость личности, неуверенность в себе, потребность в опоре и защите со стороны супруга, недостаточная социальная приспособленность, ранимость, а также сложившихся семейных обстоятельств (тяжелое заболевание ребенка, необходимость постоянного усиленного ухода за ним, требующего значительных ресурсов, невозможность вести трудовую деятельность, смерть второго ребенка), позволяет констатировать, что психологическая зависимость Ч. от мужа была значительной.

При таких условиях угроза мужа предполагала наступление высоко личностно значимых и крайне нежелательных для Ч. последствий. Имелась выраженная потребность в избегании нежелательных последствий и ослаблении сформировавшейся в связи с этим эмоциональной напряженности, а единственным способом их предотвращения и избавления от угрозы являлось принятие условий мужа. Таким образом, Ч. вынужденно предпочла принять навязываемую ей мужем ситуацию, что свидетельствует о несвободном принятии ею решения и выборе цели действий, т.е. свобода формирования воли Ч. была ограничена. Кроме того, свойственные Ч. повышенная внушаемость, легкая уступчивость, подчиняемость, зависимость, слабоволие, стремление избегать конфликтов, повышенная восприимчивость к внешним воздействиям, уязвимость в ситуации угрозы, давления, которые к тому же могли усугубиться ее невротическим расстройством, могли существенно повлиять на ее поведение в исследуемый период, в частности способствовать принятию "навязанного"' решения под давлением. Присущие тормозной тип нервной системы, быстрая истощаемость, инертность, легко возникающая в трудных ситуациях растерянность могли в условиях информационного и временного дефицита и оказываемого психического воздействия обусловить неправильное восприятие и оценку ситуации и ее перспектив и в итоге принятие решения, не соответствующего ее интересам.

2. Судебно-психологические экспертизы по делам, связанным с компенсацией морального вреда. Компенсация морального вреда предусмотрена ст. 151 и гл. 59 ГК. Моральный вред может быть связан с нарушением личных неимущественных прав, лишением или уменьшением нематериальных благ, а также с нарушением имущественных прав, в том числе в связи со следующими обстоятельствами:

- причинением физического вреда (вреда жизни и здоровью);

- нарушением неимущественных прав;

- унижением чести, достоинства и деловой репутации;

- нарушением неприкосновенности частной жизни;

- иным уменьшением нематериальных благ (указанных в ст. 150 ГК) и конституционных прав и свобод.

Procedural law requires the parties to prove the circumstances to which they refer. The plaintiff must independently prove the fact of causing harm to him and substantiate the required amount of compensation, including the conclusion of a specialist about the degree of moral suffering.

При определении размеров компенсации морального вреда "суд должен также учитывать степень физических и нравственных страданий, связанных с индивидуальными особенностями лица, которому причинен вред". Данная формулировка, наряду с постановлением Пленума ВС РФ от 20.12.1994 № 10 "Некоторые вопросы применения законодательства о компенсации морального вреда", в котором говорится, что "суду следует также устанавливать, чем подтверждается факт причинения потерпевшему нравственных или физических страданий (п. 1)", обосновывает необходимость применения специальных психологических знаний1.

Законодателем моральный вред определяется как "физические и нравственные страдания". Физические страдания предполагают наличие какой-либо физической травмы или физического вреда здоровью (соматического заболевания) и выражаются в болевых ощущениях, которые могут быть без особого труда объективированы. Нравственные страдания имеют иную природу и иначе проявляются (хотя известно, что душевные муки могут вызывать объективные телесные ощущения). Что же подразумевает законодатель под нравственными страданиями?

Interestingly, the meaning of the phrase "moral harm" is easily understood in everyday life by almost all people, and specialists (including lawyers and psychologists) have not yet come to a single view. As is often the case, the reason for such a “misunderstanding” is the vagueness and ambiguity of the term contained in the law. As already mentioned, according to Art. 151 of the Civil Code, "moral harm is physical or moral suffering." Attempting to understand the concepts does not lead to a satisfying result. As you know, the words "moral" and "moral" are synonymous. In this case, it is obvious that the moral is much broader than the moral, since it also includes the “physical”. Undoubtedly, physical suffering (and it is precisely suffering as a subjective experience, and not only the presence of harm to health) must be compensated. Indeed, the costs of treatment and other measures to restore health, lost wages, etc. can be relatively objectively assessed and reimbursed. But physical pain, the “sufferings” themselves are no longer amenable to such an easy calculation, but they are no less significant in assessing the total damage caused to the subject. It turns out that in this aspect the experience of physical pain, inconvenience is akin to psychological experiences. And the harm caused by these two types of experiences is summarized by the category “moral” (as opposed to material, property).

Morality (Latin moralis - moral, mores - customs, manners, behavior) regulates human behavior and consciousness to one degree or another in all spheres of social life without exception - in work, in everyday life, in politics and science, in family, personal, intragroup, interclass and international relations. According to commonly used dictionaries, morality is a value structure of consciousness, a socially necessary way to regulate a person’s actions in all spheres of life, including work, life, and attitude to the environment. Thus, the harm caused by any of the spheres of human life or damage caused to its value structure is moral. From this it follows that this phenomenon is predetermined, including psychological and socio-psychological factors, has a psychological criterion. Moral (moral) categories are higher and more complex than psychological ones; they include duty, honor, conscience, dignity, decency, etc. However, they are less differentiated, are not subject to direct observation, they are more difficult to fix. At the same time, the infringement of moral values ​​can cause both moral and moral feelings (for example, shame), as well as emotional reactions, feelings, states, experiences in a broad sense, which can cause transformations of the subject’s psychological world, self-consciousness and attitude to the surrounding reality. These phenomena are amenable to more accurate diagnosis and description in psychology.

It seems that moral damage is the result of the influence of any traumatic event (associated with violation of civil rights), which consists in the changes that have occurred as a result of this event in the mental activity of the subject and his status (physical, mental, psychological, social, etc.) and violate regulation of his actions in one or several areas of life and (or) affecting the value structure of consciousness. These changes vary in degree, which depends on the qualitative and dynamic characteristics (depth, intensity, durability, duration). This is the psychological criterion of moral harm, the presence of which makes it possible to single out the subject of psychological examination, and its results may have the value of direct evidence. Changes in mental activity can affect various levels of functioning, from physiological to personal, in the sphere of consciousness, from prenosological to the level of psychogenic mental disorder.

By establishing changes in mental activity (their level and severity) and deterioration in the quality of life of a subject, an expert can assist the court in implementing an individual approach and objectifying the subjective experiences of a person claiming compensation for moral harm.

The categories of “moral harm” and “moral suffering” are legal, and the phenomena that designate them as legal facts are established by the court along with the determination of the degree of guilt of the violator and the determination of the amount of compensation.

Thus, the subject of the examination of this type is to establish changes (including psychopathological) of the victim’s mental activity as a result of certain traumatic events (actions of the injurer).

The task of the examination is to establish:

- the mental state of the subject (including mental disorders - with a comprehensive examination);

- individual psychological characteristics of the subject, significant values ​​and relationships, including the least resistant to psychotraumatic effects;

- the presence of changes in the mental activity of qualitative changes that have occurred in various areas of the victim’s life since the impact of adverse events on him, the severity and dynamic characteristics of changes in mental activity;

- a causal relationship between changes in mental well-being and specific life events (including those caused by the injurer).

The materialized sources of information are: the subject of the law itself, the person claiming compensation for moral damage (as the bearer of the mental), case materials and materials attached to them relating to the fact of harm (certificates, certificates, medical records, expert opinions, etc. .), as well as containing information about the identity of the victim, his individual characteristics, condition, situation of social interaction of the victim with the causer.

As an example, we will give an examination in respect of A., 32 years old, and her son R., eight years old, in a civil case under A.'s claim for compensation for moral damage caused by the actions of the defendant (Maintenance Department), which resulted in her minor daughter E.

The following questions were put to the resolution of the examination:

- Is there a causal relationship between mental health problems A. and R. and E.'s death?

- to what extent did the actions for causing E.'s death affect the main indicators of the mental state and activity of the subject experts?

- Does A. and R. have individual psychological characteristics that could have a significant impact on the intensity and depth of their subjective experiences?

- are there any signs of any adverse changes in the person under the expert, if so, in what way they are expressed, do they have a causal connection with the causing of E. death?

- Do the sub-experts increase their psychological experiences in connection with the constant contact with the place of death of E., can a change of place of residence have a positive effect on the state of the sub-experts?

The number and content of questions testifies to the complexity of the problem faced by the court in the consideration of the case, despite the obvious traumatic nature of the tragic death of the daughter and sister in front of the plaintiffs, as well as the availability of medical documents confirming mental disorder that occurred after the plaintiffs this event.

From the materials of the civil case it is known that the daughter of the plaintiff died tragically at the age of 10 years under the following circumstances established by the court: in the morning, on the way to school, in the yard of her house, E. in front of her brother fell into a ravine with boiling water, where she stayed for some time until she was pulled out passerby As a result, E. received IV degree burns (90% of the body) and died three days later.

It was recognized that the death of a child was due to an accident. The plaintiff stated that she and her son suffered moral suffering due to the loss of E. The defendants did not admit the claim due to lack of proof of guilt. According to the testimony of M., the husband of the plaintiff, he ran into the courtyard, hearing the "heart-rending cry" of his children. The yard was filled with boiling water, almost nothing was visible because of the steam.

It is known about the subject expert A. that she was born the first child in the family, from normal pregnancy and childbirth. Early development without features, difficulties with adaptation in kindergarten, the school was not observed. She graduated from 10 classes, vocational school. Education in the engineering institute stopped due to the birth of a child. Married 11 years. Marriage is characterized as prosperous. Before the death of her daughter, she worked as a distributor of goods, six months later she stopped working for health reasons. When the husband brought the daughter home, she saw all her wounds, then spent three days in the hospital, knowing from the doctors about the imminent death. After the funeral of her daughter, A.'s condition began to deteriorate, there were pains in the heart, constant headaches, memory deteriorated. A. applied for psychiatric help soon (two weeks) after the death of her daughter. Regarding the disease diagnosed in her (depressive neurosis, and then reactive depression), inpatient treatment was recommended, but due to the deteriorating health of her son and mother and the need to care for them, she received outpatient treatment. There was no significant improvement in health. She cries in the children's room at night, looks at her daughter's photo, visits the grave twice a week. Observed by a psychiatrist diagnosed with a prolonged depressive reaction, developing post-stress syndrome. In connection with the constant contact with the place of the tragedy, intrusive memories are intensified. Psychotherapy gave a short-term effect. At work, was untenable because of neurotic symptoms.

Experimental psychological research showed changes in the mental sphere of A. — manifestation of emotional-vegetative instability, increased mental exhaustion, asthenia, irritability, reduced adaptive capacity, overall productivity, as well as changes in the motivational-need sphere (narrowing the range of interests, lack of initiative , apathy, anxiety, fixation on the current situation, etc.), changes in the sphere of interpersonal relations (increase of dependence, tendency to isolation and Contact Run Games, suspiciousness) and family relations (perceived dissonance relationship with her husband). In addition to the objective significance of mental trauma (child’s death), the high subjective significance of this event was established for A., ​​the relationship to her daughter, it was taken into account that children and family were for A. the most important area of ​​life in which her core values ​​are concentrated.

The individual psychological characteristics of A. were characterized by a predominance of inhibited properties of the nervous system, emotional sensitivity, compassion, empathy, a tendency to anxiety and anxiety in adverse conditions. Significant differences were found in the content and emotional coloring of A.'s experiences at two conditionally distinguished stages, referred to as "the usual state before the tragic death of the daughter" and "after the event, now." Thus, the usual state of A. until death was characterized by emotional stability, restraint, internal mental calmness, increased vitality, a sufficient level of readiness for activity, activity, ability to make decisions, and confidence. There were low rates of depressive tendencies and elements of asthenia (depression, fatigue, etc.). After the incident, significant changes in the main characteristics of the state were revealed - loss of mental calmness, feelings of strength, activity, energy, ability to act and quick, active decision-making, with simultaneous rise on the scales of mental anxiety, tension, incontinence, experiencing frustration with the need for discharge , severity of depressive tendencies, phenomena of neuropsychic exhaustion.

About the following expert R. it became known the following. Heredity is not psychopathologically burdened. The pregnancy of the mother proceeded with the threat of miscarriage, giving birth at 28 weeks. He started walking at 10 months, talking at three years. Often suffered from colds. He was involved with speech therapist due to speech defects. I went to school in a timely manner, studied well. No complaints from the teachers. He was very friendly with his older sister. During the incident was scared, shouted loudly. After the death of his sister, he changed, became withdrawn, fearful, afraid to enter the room where they had previously lived. A week after the funeral he could not sleep at home, he was afraid to sleep alone, to stay in the apartment when there was no one. He was secluded in the classroom, he began to learn worse. A few weeks after the tragedy there was a low mood, there were fears that something bad could happen to him, like with a sister. He was consulted by a psychiatrist, diagnosed with a "protracted reaction to stress", and was registered at the place of residence. He was hospitalized in the pediatric ward of a psychiatry clinic.

The boy’s father noted in court that after receiving the treatment, his son’s condition improved somewhat, he again began to play in the yard with his peers. At the same time, the child is “trying to find a replacement” for his sister, making friends with a neighbor girl, his classmate. He spends most of the time with a neighbor - from the moment of his awakening he immediately calls her, asks to come to him. In the study, emotional instability, heightened susceptibility, irritability, signs of melancholicity, a tendency to a depressingly anxious mood, limiting the range of contacts, and pronounced emotional dependence on loved ones came to the fore. According to psychodiagnostics, a stay in the courtyard, at home, in the house, at school did not evoke a positive emotional response from R. In the current state, there was a tendency to passivity and a narrowing of the range of contacts due to overwork and severe difficulties as a result of an unfavorable situation, vegetoemotional instability, anxiety, tension. With the help of children's apperception test, the hidden problem of anxiety and internal fears was revealed. Actual difficulties associated with the situation were perceived as significant, causing a feeling of helplessness and loneliness. At the same time, the family remained a zone of comfort for the child, was inclined to seek protection and assistance primarily at home, among loved ones, which made it possible, when taking appropriate measures, a favorable forecast for the future.

A panel of experts concluded that at the time of the survey A. revealed signs of a mental disorder in the form of a moderate depressive episode without somatic symptoms. R. identified signs of mental disorder in the form of a phobic anxiety disorder. The above mental disorders A. and R. consisted in a direct causal connection with the circumstances of E. death. The following individual psychological characteristics of the subject experts could influence the intensity and depth of the subjective experiences associated with E. death: A. - emotional susceptibility, especially relations with relatives and situations affecting its core values, concentrated in the family, anxiety, tendency to be fixed on the psycho-traumatic moments and the subjective erezhivaniyah; R. - weakness of the nervous system, emotional susceptibility, affection and increased emotional dependence on loved ones (including from the sister).

The death of a family member (including a child, sister) belongs to the category of objectively significant mental injuries, i.e. meaningful for the overwhelming majority of people, and thus significantly affecting their core values. In this case, the influence of this event was intensified due to the high attachment of the plaintiff to the daughter and the concentration of her core values ​​in the family sphere, as well as the close emotional connection, symbiotic relations of R. with his sister during her life. A. noted adverse changes in connection with what had happened not only in the sphere of health, but also in other main spheres of life, including in family and interpersonal relations. The factor of constant contact with the site of the tragedy, acquiring the character of a continued and systematically recurring psycho-traumatic impact, could cause the deepening of the state of A. and R. and intensify their negative experiences, making it difficult for the process of recovery and adaptation. Relocation could favorably affect the state of the subject.

3. Forensic psychological examination of disputes related to the protection of the interests of the child and the right to the participation of parents (other persons) in the upbringing of children. В СК с правом на воспитание детей преимущественно связаны споры об определении места постоянного проживания ребенка, порядка участия в воспитании отдельно проживающего родителя, целесообразности усыновления, лишении или ограничении родительских прав, восстановлении в родительских правах, установлении опеки и попечительства (ст. 24, 65-67, 69, 72, 75, 76, 146 СК, постановление Пленума ВС РФ от 27.05.1998 № 10 "О применении судами законодательства при разрешении споров, связанных с воспитанием детей").

В решении этих вопросов может помочь использование специальных психологических знаний, проведение судебно-психологической экспертизы или комплексной экспертизы, поскольку не всегда для правильного решения достаточно имеющихся по делу доказательств (характеристик родителей, актов обследования жилищно-бытовых условий, свидетельств и др.). Мнение ребенка, учет которого обязателен по достижении им 10 лет (ст. 57 СК) не всегда облегчает решение спора. Такое мнение может противоречить интересам ребенка, а может выглядеть осознанным, но мотивироваться факторами, не позволяющими ребенку высказать свое истинное желание (в связи с чувством вины по отношению к одному из родителей, зависимости от него, конфликтом лояльности и т.д.).

Основным объектом экспертизы данного вида являются детско-родительские отношения. Объектами исследования выступают психическая деятельность ребенка и психическая деятельность каждого родителя (опекуна, усыновителя и т.п.). Исследование направлено в первую очередь на диагностику и анализ внутрисемейных и детско-родительских отношений, выявление особенностей семейной ситуации, ситуации развития ребенка. В связи с этим целесообразным для решения основных задач (даже при необходимости установить только привязанность ребенка к одному из родителей) является обследование не только ребенка, но и всех участников спора.

В качестве материализованных источников информации выступают все материалы дела, содержащие фактические данные об объектах исследования.

В задачи экспертизы входит установление:

- действительного отношения и степени привязанности ребенка к каждому из родителей (к другим членам семьи, участвующим в споре или совместно проживающим с ребенком);

- состояния и особенностей психического развития, индивидуально-психологических особенностей ребенка;

- действительного отношения к ребенку каждого из родителей (или лиц, участвующих в споре);

- состояния и индивидуально-психологических особенностей родителей, родительских установок, стиля воспитания, прочих психологических факторов и их влияния на всестороннее развитие ребенка;

- влияния семейного конфликта на эмоциональное состояние и психическое развитие ребенка;

- недопустимых с точки зрения соблюдения прав ребенка форм обращения и способов воспитания (пренебрежения, жестокости, насилия, эксплуатации и пр.);

- способности ребенка к выработке и принятию самостоятельных решений, свободных от влияния со стороны родителей или третьих лиц.

При проведении комплексной экспертизы решаются вопросы о наличии у ребенка и родителей каких-либо психических расстройств и их влияния на возможность осуществления родительских функций и на дальнейшее развитие ребенка. При наличии у ребенка какого-либо нарушения в развитии решается вопрос о причинно-следственной связи выявленного нарушения с семейным конфликтом.

Исследование по данной категории дел включает анализ и оценку состояния ребенка, семейной ситуации и детско-родительских отношений в трех временных периодах: в прошлом для определения причин семейного конфликта и ситуации развития ребенка, в настоящем для оценки актуального состояния и в будущем в целях прогноза дальнейшего развития1.

В исследовании условно могут быть выделены три основных этапа диагностики:

1) индивидуальная психодиагностика каждого члена семьи (включает установление индивидуально-психических особенностей отца, матери, ребенка, определение уровня и особенностей психического развития ребенка, а также (в рамках комплексной экспертизы) диагностику возможного психического расстройства;

2) ситуационная диагностика семейных, в том числе детско-родительских, отношений (на этом этапе решаются вопросы, каково психологическое отношение ребенка к отцу (матери, другим членам семьи); каковы психологические взаимоотношения между отцом и матерью);

3) прогностическая оценка психического развития ребенка (решение основного вопроса, могут ли особенности психического состояния (если есть психические расстройства и недостатки), индивидуально-психологические особенности отца (матери, другого фактического воспитателя) оказать негативное влияние на психическое состояние и особенности психического развития ребенка).

В широком смысле третий этап и решаемая задача соподчинена судебному установлению возможности каждого из родителей "создания ребенку условий для воспитания и развития" (п. 3 ст. 65 СК). Необходимые условия для нормального и всестороннего психического развития ребенка, обеспечения его интересов (ст. 54 СК) не сводятся только к его материальному содержанию, важное значение приобретают особенности воспитания, которые исключают пренебрежительное, жестокое, грубое, унижающее человеческое достоинство обращение, оскорбление или эксплуатацию детей (ч. 1 ст. 65 СК), патологические стили воспитания (типа гиперпротекции и гипоопеки и др.).

В качестве одного из примеров может быть приведена комплексная судебная психолого-психиатрическая экспертиза по гражданскому делу по иску К. к органу опеки и попечительства в интересах несовершеннолетней О. об отмене удочерения. Из материалов дела стало известно, что О. была удочерена К. в возрасте шести лет. Спустя четыре года К. подала в суд иск об отмене удочерения на основании того, что при медицинском обследовании дочери поставлен диагноз "соматогенный субнанизм", и с каждым годом состояние здоровья и поведение ребенка ухудшается. К. заявляла, что у нее отсутствует взаимопонимание с О., она не пользуется у девочки авторитетом и по этой причине воспитание считает невозможным. Поясняла, что поведение девочки изменилось спустя два месяца после удочерения, та стала непослушной, портила вещи, лгала, на воспитательные воздействия не реагировала, равнодушна, конфликтовала с членами семьи, жестоко обращалась с животными.

Девочка прошла тщательное обследование по поводу эндокринного нарушения, курсы лечения, которые не дали результатов, медикаменты вызывают у нее обратную реакцию, неадекватное поведение. К. утверждала, что при удочерении ее ввели в заблуждение, уверив, что девочка здорова. Школьные педагоги жалоб на ребенка не предъявляли, характеризовали девочку как коммуникабельную, стремящуюся к самоутверждению, лидерству. С первого класса проявила способность к восприятию учебного материала. Обучается в шестом классе, справляется с программой, успевает на "4" и "б", к учебе относится серьезно, с интересом, внимательна, дисциплинирована, трудолюбива, чем заслужила уважение учителей. Однако отношения с учениками не сложились из-за ее вспыльчивости, агрессивности, озлобленности. Замкнута, недружелюбна, вела себя обособленно, часто конфликтовала с мальчиками. На замечания реагировала болезненно. Сама О., на момент судебного разбирательства достигшая возраста 11 лет, в суде заявила, что хочет жить в интернате.

При экспериментально-психологическом исследовании было установлено отсутствие грубых нарушений в познавательной сфере, признаки минимальной мозговой дисфункции, сниженный уровень психической активности, склонность к замкнутости, интровертированности, повышенная эмоциональная восприимчивость, тревожность, неустойчивость настроения, неуверенность в себе, трудности адаптации в коллективе. На эмоциональном уровне выявляла позитивное отношение к себе самой, матери, дедушке, дому. Рисунок семьи выявил восприятие девочкой доминантности матери и ощущение своей собственной незначительности, отсутствие интеграции в семье, несформированность чувства общности с членами семьи.

О подэкспертной К. известно следующее. Родилась и воспитывалась в семье военнослужащего. Получила высшее образование, по специальности тренер-преподаватель физической культуры и спорта. В молодости активно занималась спортом, работала в детско-юношеской спортивной школе. На момент обследования не работала, получала пенсию по утрате кормильца, осуществляла уход за престарелым отцом и дочерью. Дважды была замужем. От первого брака имеет сына. Во втором браке решили с мужем взять приемного ребенка, преодолели "всевозможные препоны", удочерили О.

Об отклонениях в развитии девочки не знали, маленький рост считали следствием недостаточного питания. Показавшись "ангелом" в первое время, дочь все больше становилась неуправляемой, не усваивала навыки самообслуживания и труда, была трудно обучаема. Взаимоотношения в семье не сложились. После гибели мужа справляться стало еще труднее. В итоге пришла к отказу от удочерения. Не видела перспективы в улучшении состояния здоровья девочки и налаживании их взаимоотношений. Считала, что не может ничего дать девочке. В своем отказе от удочерения категорична.

При экспериментально-психологическом исследовании установлено, что в межличностных отношениях для К. характерны повышенная ответственность, чрезмерная активность в своем стремлении оказывать помощь, вплоть до навязчивости, уверенность 8 себе, упорство, настойчивость, склонность к внешнеобвиняющим реакциям в конфликте. Идеальными качествами родителя и воспитателя считала авторитетность, лидерство, доминантность в сочетании с дружелюбием, сострадательностью. Дочь воспринимала как эгоистичную натуру, замкнутую, скрытную. В вопросах воспитания проявляла установку на отказ от жесткого диктата, при этом не отмечалось и излишней демократичности. Наиболее приемлемыми считала отношения, когда взрослый играет доминирующую, контролирующую роль, при сохранении эмоционального контакта с ребенком. На фоне хорошего знания индивидуальных особенностей девочки, ее привычек и интересов обнаруживала высокий уровень отвержения дочери, воспринимала девочку как неприспособленную, инфантильную, бесперспективную, открытую для дурных влияний, требующую строгого контроля. По отношению к ребенку преобладали негативные переживания (досада, разочарование, раздражение, обида), выражен авторитаризм, предъявление повышенных требований относительно послушания, дисциплины, социальных успехов, недостаток симпатии и уважения, тенденцию воспринимать и рассматривать девочку с позиции "нормы", неприязнь к ее особенностям и недостаткам, отсутствие позитивного отношения (при наличии такового к сыну, семье в целом).

Эксперты пришли к заключению, что ребенок выявляет признаки резидуально-органического поражения головного мозга многомерной этиологии (перинатальные факторы, интоксикация) с психопатоподобным поведением по возбудимому типу на фоне соматической ослабленности. На эмоциональном уровне у девочки отмечено позитивное отношение к истице, в то время как отношение последней к девочке лишено позитивной окраски, характеризовалось неприятием, отвержением. Вместе с тем девочка не воспринимала себя в качестве члена семьи, выявляла несформированность чувства общности.

Таким образом, экспертами отмечено отсутствие оптимального эмоционального контакта между матерью и дочерью, что наряду с иными факторами (резидуально-органическим поражением головного мозга, особенностями психического и физического развития, возбудимостью и иными индивидуально-психологическими особенностями) может обусловливать патохарактерологические реакции (в том числе реакции активного и пассивного протеста, отказа), принимающие форму фиксированных привычных реакций, стереотипного поведения и затрудняющие социально-психологическую адаптацию в семье. Между К. и О. не отмечалось оптимального эмоционального контакта и взаимопонимания, что обусловлено взаимовлиянием характерологических особенностей и поведения девочки, а также установок и реакций самой истицы. Свойственный К. высокий уровень отвержения и инфантилизации девочки, преобладание авторитарных тенденций в ее воспитании, жесткого контроля и повышенных требований при отсутствии эмоционального принятия представляются неблагоприятными условиями для воспитания девочки, с учетом особенностей ее психического развития и состояния здоровья.

Еще одним примером может служить судебная психологическая экспертиза по гражданскому делу по иску X. к бывшей супруге о нечинении препятствий в воспитании сына.

Из материалов известно следующее. Стороны состояли в зарегистрированном браке, от которого имеют сына И. семи лет. На момент развода ребенку исполнилось пять лет. После развода по мирному соглашению, ребенок проживал с матерью. Мотивируя свое несогласие с иском, ответчица заявила, что X. настраивает ребенка против нее, говоря, что она не любит сына, а также безответственно ведет себя по отношению к ребенку.

Истец же заявил, что ответчица препятствует его общению с сыном, настраивает ребенка против него. Он соглашался, что сын в настоящее время должен проживать с матерью, но требовал возможности общения с ребенком один раз в неделю на сутки, и два раза в неделю после школы. Ответчица настаивала на своем присутствии при встречах X. с сыном.

О подэкспертном известно следующее. Ребенок родился желанным, беременность матери протекала без патологии. Роды произошли в срок. Ребенок рос и развивался правильно. В период конфликта родителей стал часто болеть, появились случаи ночного недержания мочи. В течение года девять раз перенес острые респираторные заболевания с осложнениями и последующим лечением у врача оториноларинголога. В указанный период у мальчика также отмечалась эмоциональная неуравновешенность, нервозность поведения. Предъявлялись жалобы на энурез.

С августа 2000 г. наблюдалась положительная динамика: не было случаев заболевания ОРВИ, нормализовался неврологический статус и прекратились явления энуреза. В мае 2000 г. перенес травму головы с сотрясением мозга в результате падения с лошади. После обращения к невропатологу был поставлен диагноз "вегетососудистая дистония", проведено медикаментозное лечение. В школу пошел своевременно. Обучается в первом классе в Центре творческого развития детей.

При экспериментально-психологическом исследовании установлены высокие познавательные способности, эмоциональная стабильность, оптимальный уровень тревожности, необходимый для адаптации и продуктивной деятельности. Актуальная ситуация воспринималась И. как неприятная, но временная, преходящая. В связи с разводом и конфликтом родителей выявлялись признаки скрытой внутренней тревоги реактивного характера. На эмоциональном уровне отношение к матери и отцу позитивное, эмоциональная значимость родителей - равноценная. Наиболее эмоционально предпочитаемой фигурой являлась бабушка. Комиссия пришла к заключению, что у И. сохраняется комплекс скрытых травматических переживаний, связанных с семьей (разводом и конфликтом между родителями). Оба родителя эмоционально значимы для И., при более высокой актуальной потребности в любви и заботе матери. В интересах ребенка уничижение образа матери, подрыв веры ребенка в ее любовь, а также вовлечение сына в конфликт между родителями недопустимы. Подобное обращение с ребенком может обусловить возобновление у И. признаков невротического расстройства, а также создать риск невротического развития личности. Общение отца с сыном представляется возможным лишь при исключении указанных в заявлении истицы стрессогенных факторов.

Учитывая привязанность и выраженное позитивное отношение И. к отцу, при условии соблюдения последним данных требований, способствующих состоянию психологического комфорта ребенка и являющихся одной из предпосылок его гармоничного развития, общение X. с сыном представляется целесообразным. Присутствие матери, с одной стороны, может быть благоприятным (гарантируя защиту ребенка от прямых негативных высказываний со стороны отца), а с другой стороны, существующая между родителями напряженность в отношениях может отрицательно отразиться на состоянии ребенка, поскольку противостояние родителей переживается детьми болезненно, особенно если конфликтующие позиции не скрываются.

Следует отметить, что для проведения полного и всестороннего исследования требуется обследование триады мать-ребенок-отец или диады ребенок-родитель. Обследование одного ребенка возможно в крайних случаях для определения действительного отношения ребенка к кому-либо из родителей (или лиц, претендующих на участие в воспитании) при невозможности (в том числе отказе) родителя от проведения в отношении его экспертизы (возможность такого отказа предусмотрена ГПК).