5. TYPE 4: DOMESTIC COMPLEX AND EXTERNAL HARD LIFE WORLD

Description of the world
Creative experience

At first glance, the chronotope of the fourth type of life world appears to be the sum of the external aspect of the second type chronotope and the internal aspect of the third, but in reality it is rather the result of a kind of “multiplication” of these chronotopes, or, more precisely, their synthesis into non-additive integrity.

The same applies to life in a difficult and complex world. Here it is impossible to manage those “organs” (activity, psyche and consciousness) that develop in response to the difficulty and complexity of the world. The difficulty of the world is not opposed to a separate activity as in the second type, but their totality and, therefore, cannot be overcome by external efforts alone, even if they are mediated by an adequate mental reflection. On the other hand, the complexity of the life world cannot be resolved only internally, since it is enshrined here in external objective forms and connections. Therefore, those psychological devices that a creature must develop for a full life in a difficult and difficult world cannot simply be composed of psychological “devices” that are generated by life in the second and third types of worlds.

The main neoplasm that appears in a being of such a vital world in comparison with the previous ones is the will. In the second type, despite the difficult outside world, will is not needed; with the simplicity of the inner world, neither before the activity nor during it there is no competition of motives, and therefore, whatever the difficulties of the external world may be, the subject unswervingly carries out activities corresponding to his sole motive, no alternatives (to stop the activity, continue it or do something it does not rise before him). The acting motive itself, with its own power, keeps the subject from deviations and stops of activity; on the part of the will, he does not need any help and. no violence threatens. Will not here. A drug addict can develop colossal activity aimed at obtaining a drug, while overcoming significant difficulties, but psychologically this is weak-willed behavior. [ 57 ]

The will is not needed in the third type in an internally complex but easy world. It is enough for the subject to make a choice, to make a decision, and its implementation is guaranteed by the ease of the outside world. [ 58 ] Just as in the second type of life world there is a need for activity and mentality, and in the third type there is a need for consciousness, in the type being analyzed now there should be education that would be able to provide, in a difficult world, the realization of the whole set of interconnected life relationship of the subject. This is the will - the psychological "organ", which is the representative of the whole subject, the personality in its own mental apparatus and in general in life activity.

The integrity of a person, as it is presented in self-consciousness, is not present, fulfilled, but, on the contrary, "... forever imminent unity; it is given and not given to me, it is constantly won by me on the point of my activity" (23, p.110 ). The integrity of the person is both given and not given to her in much the same way as the conceived work is given and not given to the artist: the integrity of the person is like a person’s intention about himself, about his life. And the purpose of the will is precisely the embodiment of this ideal design.

Thus, it is about self-building of the individual, about the person’s active and conscious creation of himself, and (which is very important) not only about the ideal design of oneself, but also about the sensual and practical implementation of these projects and plans in a difficult and complex existence, in short, we are talking about life creativity. Creativity is the highest principle of this type of life world.

A concrete discussion of the problem of will is directly connected with the problems of the struggle between motives and choice. What kind of activity will be carried out by the subject, in the second type of life world, is determined by the collision of motives, and in the third - by a supra-situational value choice, but in both cases everything is finally and irrevocably decided before the activity. As for the complex and difficult world, the struggle of motives can flare up here during the activity itself, during its implementation.

Internal fluctuations are particularly easily provoked at the points of difficulty of the ongoing activity. If her choice was subjectively questionable, and only the requirements of the situation forced the subject, despite the hesitations, to choose one alternative, then at the time of difficulty and failure the old struggle of motives resumes, and the advantages of the rejected alternative appear in front of the subject against the background of his current failures (cf .: 181).

But even in those cases when there was no indecision during the authorization of this activity, it should come up against considerable difficulties, as certain motivational processes begin to revive and activate. On the one hand, within this vital relationship, there is a temporary decrease, so to speak, of the emotional intensity of meaning, which results in a loss of inspiration, feeling tired, satiety, laziness, etc. All this can create a "negative" impulse - not just the lack of desire to engage in this activities, and intense unwillingness to do it. On the other hand, with this process of “aversion” from activity, they are woven together, support it and give it a certain positive direction all sorts of desires, impulses and intentions that can be called “distracting”. [ 59 ]

Thus, in the fourth type of life world, the path of activity towards its goal is at the same time impeded by external obstacles and complicated by internal fluctuations. Difficulties excite claims of other motives (which appear in the mind in the form of "distracting" desires, temptations, temptations, etc.) to determine the activity of the subject, and this actualized internal complexity, for its part, "delays" the part of the energy engaged in activity, the reverse movement, but not from the outside, but from the inside increases the difficulty of its implementation, and a special work of the will is needed in order to carry out the activity under these conditions.

Thus, one of the main functions of the will is to prevent the struggle of motives that is raging in the field of activity to stop or reject the activity of the subject. And in this sense, will is a struggle against the struggle of motives .

Of course, this does not mean that the will, taking certain activities under its patronage, ceases to see the constantly changing psychological situation, disregards all emerging opportunities and intentions without discussion, and regardless of anything constantly spurs the ongoing activity, in a word, that the will is blind strength. In our will, in our opinion, there is generally less power than is commonly believed, but more “tricks”. “With force against sensuality nothing can be achieved,” said I. Kant, “it must be outwitted ...” (74, p.385). Willpower is her ability to use for their own purposes the energy and dynamics of motives. L. S. Vygotsky, relying on studies by Gestalt psychologists, suggested that, in its genesis, “primitive forms of children's volitional activity represent the use of the child’s own methods for himself” (50 , p. 363). This is an extremely fruitful idea for understanding the human will, if it is not considered, as it sometimes happens, too narrowly, namely that the will of an adult is an internalized order-submission structure: volitional action is self-order subordination. Indeed, the essential feature of volitional behavior is that the subject forces itself to do something, dominates itself, but just as in social interactions one person achieves from the other the necessary behavior not always and not necessarily by order, but also by asking, the promised remuneration, threats, cutting off other opportunities for him or resorting to intrigue, etc., are likewise extremely diverse and not reducible to self-order and the intrapsychic methods of volitional influence on oneself.

In our initial discussion of the situation of the collision of activity with obstacles that awaken the struggle of motives, the action of the will can manifest itself, for example, in the “promise” to the actualized outside motive of the subsequent satisfaction of his claims after the current activity is completed. As a result, competing activities are tied into some content-motivational unity, say, in the structure of merit-reward, in which the semantic energy of activity- “reward” is borrowed to overcome the difficulties of activity- “merit”, and the increased and enriched as a result of this overcoming meaning may then be repaid a hundredfold.

Although the will is manifested in the fact that, taking under his. patronage of any activity, does everything so that it is implemented, this does not mean that it becomes the service of this activity, completely penetrating its interests and looking at the external world and other motives of the subject only through her eyes, only in terms of their possible harm or benefits to this activity. The will is, by its very nature, the “organ” of an integral person, a personality, it serves not a separate activity, but the construction of a whole life, the realization of a life plan, and therefore it protects the interests of a particular activity not by virtue of its submission to it, but by the free decision of consciousness, arising from this life plan.

To the extent that the behavior loses this mediation by consciousness, it ceases to be volitional, no matter what obstacles it overcomes and no matter what efforts it costs the subject. Even in the activity of "secondarily involuntary", i.e. one that began with a well-known volitional effort, and then, picking up the course, discovered her own energy and power, enabling her to pass through all difficulties and distractions relatively easily, and where it would seem there is no longer any need in the will, she no less present in the form of a kind of value attention and special content-time transformations of motivation. The fact is that the temptation must be noticed in time, and by noting it cannot be overcome simply by brushing it aside, because there is a motive behind it, a real and essential for a given person being force. And the fact that the activity of the subject has passed the temptation, not deviating in his direction, it is not the merit of the current activity, but the will, which at this very moment produced some kind of transformation of the motive behind the temptation that reduced its current tensions. In short, the will constantly monitors the external and internal capabilities and requirements arising in the situation, assesses them and, if necessary, can itself interrupt the current activity, which until now has been under its auspices. And it is precisely this, and not straightforward attempts in spite of everything to complete the activity begun, that is, indeed, volitional behavior, naturally, provided that there are sufficient grounds for this interruption. It is clear that the basis of such a volitional act cannot simply be the direct force of some motive, the realization of which was threatened with a collapse in case of continuation of the activity. In a volitional act, the immediate impulse must always be realized (123, p. 508) and accepted, and the decisive is not the immediate strength of this impulse, but its content, its correlation with the whole semantic, valuable and temporal-spatial whole of the person.

So, the problem of the will must be discussed not only and even not so much in the formal-quantitative aspect, in the aspect of intensity ("willpower"), but in terms of the content-value transformations that take place in the integral volitional act. [ 60 ] In this plane, the work of the will can be understood as the correlation and linking of suprasituationalism and situationality of life.

In a difficult and simple life world, the decisive word in determining the direction, turns and course of activity belongs to purely situational factors, this being, fully determined by the specific subject and motivational situation; in the light and difficult life world, on the contrary, suprasituational contents and values ​​are decisive. The specific nature of the life world of the fourth type consists in the fact that it presents special problems in reconciling the requirements of a super-situation with the requirements, conditions and limitations of situationality.

What is the content of suprasituationalism? First, values ​​that are, in principle, non-spatial and timeless; and secondly, all those more or less distant plans, goals, intentions, expectations, plans, commitments, etc., which, without being part of a given spatial-temporal situation, nevertheless, under certain conditions, reveal with it some connection (for example, the possibility of reaching a distant goal is put at risk here-and-now).

The global task and the purpose of the will consists, in fact, in the practical linking of all super-situational (both ideal-value and temporal-spatial) perspectives of life into one personal unity that is realizable in a concrete, situational, real behavior.

In this practicality and situational distinction of will from consciousness (how these concepts are given by our typology). The main function of consciousness is also to integrate life relations into personal integrity, but consciousness (again, that pure culture of consciousness, delineated by abstractions of the third type of life world) operates with life relations in their pure value-motivational expression, with relationships prepared by, separated from the body their sensual-practical activities. They are integrated by consciousness in principle, "theoretically", while some motives or values ​​may be incompatible with the Spirit of the whole integrity created and therefore rejected, others, on the contrary, may be approved as mandatory and necessary centers of this integrity. But when it comes to real life realization of the establishment of consciousness, it suddenly turns out that relations integrated by consciousness have their own independent, dense being - the rejected relationship vigorously requires its implementation, and the established relationship as the central relation, on the contrary, lacks its own energy to supply the relevant practice . The ideal integrity created by consciousness under the pressure of "sensual-practical" activity diverges at the seams.

In contrast (more precisely, in addition to) the “theoretical” consciousness of the easy and complex world in the difficult and complex world, the subject has to develop the will and, within the framework of the will, the practical consciousness that mediates it (cf. 123, p.598). The task of practical consciousness is to bring together supra-situational and situational, bringing the first to the second form (for example, “writing” ideal goals in the form of a sequence or a system of real goals, translating supra-temporal values ​​into space-time plans and projects) and, conversely, revealing a suprasituational sense, value or problem that can and should be solved not only theoretically, but also through practical activities dealing with this reality. This is a special, unique task - the task of psychological "reconciliation of times." It is solved by projecting into the psychological present the heterogeneous "content-time series" of individual life relationships and the numerous perspectives and horizons of the future and the past. But as it is impossible to depict exactly the ratio of the elements of a curved surface on a plane, this equally complex internal task is never completely solved, there always remain larger or smaller errors that cannot be eliminated in the context of ordinary human existence.

Outline the contours of some of the problems facing the subject in solving the problem of "coordinating the times."

Firstly, this is the problem of combining long- and short-term perspectives, the problem of choosing the optimal starting point in the future, from which planning and organization of specific activities is conducted. The main thing to which practical consciousness strives is for the “far” to become psychologically close, in other words, so that the motives or goals deprived of immediate motivation, although highly appreciated by the consciousness, are always in a certain temporal perspective, without ceasing to remain distant, given, time entered the phenomenological "now", become a relevant and effective given.

The subject may also face the opposite task of “reconciling the times” when it is necessary not to bring the distant one closer, but, on the contrary, to distance a close one. Скажем, при конфликте между некоторым высоко значимым поведением и страхом необходимо чувственно-интенсивную эмоцию страха, которая способна парализовать деятельность, отдалить от себя, "отстроиться" от нее или во временном отношении, устранить из момента "теперь". [ 61 ]

Во-вторых, это проблемы, порожденные ограничениями, которые время накладывает на жизнедеятельность: с одной стороны, проблема срочности исполнения действий, проблема цейтнота, с другой – проблема конечности человеческого существования вообще.

Последняя из обозначаемых нами проблем связана, в отличие от предыдущих, не с согласованием настоящего с будущим, а с согласованием настоящего с прошлым. Порой случается так, что с точки зрения теперешних ценностных установок "что-то из прошлого активно отвергается субъектом... Возникающая переоценка прежнего, установившегося б жизни приводит к тому, что человек сбрасывает с себя груз своей биографии" (89, с.216-217). Работа "практического" сознания состоит при этом в том, чтобы принципиально (т.е. теоретическим, ценностным сознанием) отвергаемое прошлое постоянно усматривать в ростках, которые протянулись от него к настоящему и осели в повседневных поведенческих мелочах, привычках, эмоциональных реакциях и т.д. "Не следует только думать, что перевороты в прошлом личности производятся сознанием, сознание не производит, а опосредствует их; производятся же они действиями субъекта, иногда даже внешними – разрывами прежних общений, переменой профессии, практическим вхождением в новые обстоятельства" (там же, с.217).

Таково схематическое перечисление основных задач, стоящих перед практическим сознанием. Уточняя проведенное выше различение сознания и воли, следует сказать, что воля, в собственном смысле слова, отличается от сознания по параметру практичности, а "практическое" сознание, опосредствующее волю, отличается от "теоретического" сознания по параметру ситуативности. Сознание легкого и сложного мира имеет дело с отношениями в их ценностной или мотивационной чистоте, с отношениями как координатами жизни, в их надситуативном выражении, и именно в таком виде пытается принципиально связать их в некоторую цельность. Воля же призвана воплощать эти замыслы о бытии в конкретной практической деятельности. Однако подобно тому, как, руководствуясь в путешествии картой, мы реально имеем дело не с ее контурами, а с конкретным материальным рельефом местности, так и воля в живой поведенческой действительности сталкивается не с отношениями per se , а с конгломератами чувств, целей, средств, препятствий, соблазнов, побуждений и пр., словом, с конкретной психологической ситуацией. Иначе говоря, существует разрыв между предметами, которыми манипулирует теоретическое сознание, и предметами, которыми манипулирует воля. Этот разрыв как раз и заполняется той особой внутренней деятельностью, которую мы назвали "практическим сознанием". Оно служит переводчиком с ценностно-надситуативного языка на язык конкретно-ситуативный, заполняет "контурную карту" теоретического сознания конкретными особенностями реального жизненного пространства и времени и, наоборот, в живом психологическом рельефе усматривает ценностные и мотивационные координаты жизни. Практическое "сознание" призвано угадывать метафизику в физике, поступок – в движении, призвано в итоге сблизить, насколько это возможно, принципиальное, теоретическое сознание и волю, пронизать их друг другом.

Творческое переживание

Специфической для внутренне сложного и внешне трудного жизненного мира критической ситуацией является кризис. Кризис – это поворотный путь жизненного пути личности. Сам этот жизненный путь в своей уже– совершенности, в ретроспективе есть история жизни личности, а в своей еще-неисполненности, в феноменологической перспективе есть замысел жизни, внутреннее единство и идейная цельность которого конституируются ценностью. Замысел в отношении к идеальной ценности осознается, точнее сказать, ощущается как призвание , а в отношении к пространственно-временным условиям своего существования – как Дело жизни. [ 62 ] Дело конкретизируется в конкретные проекты, планы, задачи, цели, реализация которых и воплощает жизненный замысел. Когда в результате тех или иных событий реализация жизненного замысла становится субъективно невозможной, возникает ситуация кризиса.

Исход переживания кризиса может быть двояким. Он состоит либо в восстановлении прерванной кризисом жизни, возрождении ее, либо в перерождении ее в другую по существу жизнь. Но так или иначе речь идет о некотором порождении собственной жизни, о самосозидании, самостроительстве, т.е. о творчестве, ибо что есть творчество, как не порождение и созидание и т.д.

В первом подтипе творческого переживания жизнь в итоге восстанавливается, однако это означает не то, что она возвращается в прежнее свое состояние, это значит, что сохраняется лишь то существенное, что конституировало эту жизнь, ее ценностная идея, подобно тому, как наголову разбитый полк сохраняется в сбереженном знамени.

Переживание событий, вызвавших даже самые тяжелые и необратимые поражения всего "тела" жизни и сделавших невозможной реализацию жизненного замысла, но не затронувших при этом центральной ценностной идеи жизни, развертывается в двух направлениях. Первое из них связано с внутренним преодолением живых психологических отождествлений замысла жизни с конкретными формами его реализации, ставшими теперь невозможными. Замысел при этом как бы теряет свою "телесность", приобретает все более обобщенный и в то же время все более сущностный вид, приближаясь в пределе к идеальной ценности жизни. Второе, в каком-то смысле противоположное, направление действий переживания заключается в поиске среди сохранившихся жизненных возможностей других потенциальных воплощений замысла, причем этот поиск отчасти облегчается возрастанием обобщенности жизненного замысла. Если обнаруженные в ходе поиска формы реализации оцениваются сохранившейся ценностной идеей положительно, происходит формирование нового замысла жизни. Далее осуществляется постепенное смыкание замысла с чувственно-практическими формами, точнее "проращивание" его в конкретной материальности жизни.

All this experience, aimed at creating a new life plan, nevertheless does not destroy the old life plan, which has now become impossible. The new does not replace the old here, but continues its work; the old content of life is preserved by the power of creative experience, and not in the form of a dead, inactive past , but in the form of a living and continuing in the new history of the life of the individual.

Второй подтип творческого переживания имеет место, когда замысел жизни оказывается основанным на ложных ценностях и дискредитируется вместе с ними самим опытом своего осуществления. Задача творческого переживания состоит, во-первых, в нахождении новой ценностной системы, способной лечь в основу нового осмысленного жизненного замысла (в этой своей части творческое переживание совпадает с ценностным), во-вторых, в таком ее освоении и приложении к собственной индивидуальности, которое позволило бы придать смысл истории своей жизни и найти в этой ценностной системе идеал самого себя, в-третьих, в реальном чувственно-практическом искоренении зараженности душевного организма отмирающими лжеценностями (и соответствующими мотивами, установками, желаниями и пр.) и одновременно в чувственно-практическом же утверждении и воплощении выстраданного идеала.

Третий подтип ценностного переживания связан с высшими ступенями ценностного развития личности. Жизненный кризис создается разрушением или угрозой разрушения ценностного целого, частью которого личность себя мыслит. Человек видит, что это целое уничтожается силами враждебной ему реальности. Поскольку речь идет о полноценном субъекте сложной и трудной жизни, то ясно, что он не просто видит это уничтожение, а не может не видеть его, не может гедонистически отрицать реальность. Но, с другой стороны, для него также невозможно и отказаться от ценностного целого, предать его, поступиться своей "убежденностью. Рассудочное рассмотрение ситуации признает ее принципиально безвыходной.

В чем же состоит "стратегия" творческого переживания? Оно, как и ценностное, в первую очередь ставит вопрос о "доверии" к реальности, о том, считать ли рассудок источником подлинной и единственной правды о действительности и принимать ли фактически данную в настоящий момент реальность за полноправное выражение всей действительности. Но если ценностному переживанию для того, чтобы выполнить свою задачу – позволить человеку устоять на его ценностной позиции, – достаточно было развенчать эти притязания рассудка и в идеальном плане признать в качестве высшей действительности действительность ценностную, то творческому переживанию требуется нечто большее, ибо его задача состоит в обеспечении возможности действовать , исходя из этой позиции, реализуя и утверждая ее, действовать в условиях практически, материально противоборствующих осуществлению этой позиции.

Такое действование оказывается психологически возможным только при достижении особого внутреннего состояния. Мы имеем в виду состояние готовности пожертвовать любым из своих мотивов, о котором уже шла речь при обсуждении ценностного переживания. Но если в условиях легкого жизненного мира подобная мобилизация достигается внутренним самоуглублением, то в ситуации непосредственного столкновения с внешними трудностями и опасностями происходит в каком-то смысле обратное движение, не в себя , а от себя , движение, сосредоточивающее все душевные и физические силы человека не на достижении собственного счастья, благополучия, безопасности, а на служении высшей ценности. Предельная точка этого движения – состояние безусловной готовности к самопожертвованиюor, more precisely, a state of complete self-forgetfulness, completely purified from any egoistic fixations. This state from the inside breaks through the situation of impossibility, because in it get the meaning of "reckless", and in fact the only actions that are meaningful in such a situation, the psychological possibility of achievement is created.